Самосожжение - Страница 15

Придвинув к себе аппарат, я мизинцем набрала номер и подставила разгорячённое лицо ветерку. Прослушав два-три гудка, я тяжело вздохнула. Возможно, что дома никого нет, и день начинается с неудачи. Но в трубке заверещала трель, и я решила, что телефон у Емельяновых с определителем номера. Прежде чем снять трубку, они смотрят на табло, и вряд и откажутся поговорить со мной. Ах, да, ведь мой московский номер они не знают! А прятаться от меня Галине ни к чему – ведь я работаю исключительно в её интересах.

– Да! – послышался нежный девичий голосок.

Вряд ли это Галина; хотя и старухи, бывает, разговаривают как дети. Но, скорее всего, подошла её дочка Ная. Я ненадолго замешкалась, прикидывая, может ли она знать о визите Ильи Брайнина в агентство. И решила, что может.

– Анастасия Емельянова? – спросила я как можно более солидно.

– Да… – Девочка оторопела, но тут же справилась с собой. – А с кем я говорю? Вы ведь первый раз нам звоните, да?

– Правильно, первый. Это Оксана Бабенко из питерского сыскного агентства. Твой дядя Илья Маркович Брайнин приезжал к нам по поводу Дины. Тебе что-нибудь про это известно?

Я уже приготовилась долго и нудно объяснять всё ребенку, но оказалось, что Ная очень даже в теме.

– Ой, это вы?! – Она даже чем-то подавилась. Наверное, тоже завтракала, когда раздался звонок. – Мама хотела вам прямо с утра звонить, но постеснялась. Думала, что вы спите с дороги! – Ная говорила быстро, глотая окончания слов, и совершенно не боялась меня. Значит, мы с шефом Илье понравились, и он тепло о нас отозвался. – Мама просила вам передать, что дедушка умер, Геннадий Николаевич. Она с его женой Ольгой Афанасьевной поехала на улицу Космонавта Волкова, чтобы узнать, как там всё было. Мой папа на экзаменах в Академии. Он ещё ничего не знает. Надо будет ему тоже про дедушку сообщить…

– Ная, милая, погоди! Я за тобой не успеваю! Значит, Геннадий Николаевич Семёнов умер? Только что? И если твоя мама уехала, а папа на экзаменах, то кто же встретит Дину? Её отпустят сегодня или нет?

– Отпустят, но вечером. Пока ещё не все документы оформлены. Этим занимается Михаил Сергеевич, адвокат. Он позвонит и скажет, когда нужно будет ехать в «Бутырку». Мы вместе Дину встретим. Может быть, и вы присоединитесь? Мама будет рада. Она так вам благодарна!..

– Я?.. – Ная опять застала меня врасплох. – Нет. Пожалуй, нет. Не стоит. – Можно было, конечно, проконсультироваться на сей счёт с Озирским, но я решила пока шефа не беспокоить и перед Диной не засвечиваться. – Ная, Ольга Афанасьевна маме сказала, от чего дедушка умер? И когда именно это произошло?

– Ольга Афанасьевна сказала, что тридцатого мая. А она за неделю до этого уехала к родственникам в Чулки-Соколово, под Зарайск. И её не могли найти до сих пор. Ещё немного, и дедушку закопали бы как невостребованного, представляете?! – Ная нервно хихикнула, явно не сильно горюя. – Ольге Афанасьевне стало так жутко, что она попросила маму составить ей компанию. Дина бы её прогнала, точно…

– Ная, неужели Ольга Афанасьевна за два месяца ни разу не позвонила в Москву из области? От мужа нет вестей, а ей совершенно всё равно?!

Для порядка я возмутилась, а про себя возликовала: вот она, расплата! Семёнов бросил смертельно больную жену, сбежал к своей ученице, но и с ней не ужился. Как я поняла, мать Галины и Дины скончалась в восемьдесят девятом, и тогда ей было пятьдесят четыре года. Их отцу примерно столько же. Значит, сейчас ему шестьдесят два, а жене – двадцать семь. Помучилась-помучилась Ольга со старичком, плюнула и уехала от него. Может, и не к родственникам, и не в Чулки-Соколово.

Всё-таки должна была поинтересоваться, куда пропал драгоценный Геша. Впрочем, Ольга Семёнова могла действительно убыть к родственникам, чтобы составить себе алиби. А тем временем нанятые ею мальчики прикончили постылого мужа, и квартира отошла к законной наследнице. Нет, в таком случае Ольга не стала бы ждать столько времени. Появилась бы гораздо раньше, похоронила супруга, оформила на себя недвижимость. Да и старшую его дочку ни к чему было беспокоить, она ведь тоже наследует за отцом. Лишние проблемы. К тому же тело лежит в морге, глаза мозолит, внимание привлекает, а это не в интересах убийцы.

А почему, собственно, я решила, что смерть Семёнова была насильственной? Мог скончаться от инфаркта, от инсульта, выпить нехорошего вина, разболтанного в грязной ванне. И ещё вопрос: если всё произошло два месяца назад, откуда вдова знает, что стала таковой именно тридцатого мая? Скорее всего, в морге или в милиции сообщили. Труп, судя по всему, был обнаружен сразу же…

– Ная, а сама Ольга Афанасьевна как про мужа узнала?

– К её родителям милиция приехала. Стали спрашивать соседей и семью, что Ольга делала тридцатого мая, где была. Сначала ждали, что она сама в Москве появится и начнёт про мужа спрашивать, а потом решили родных поискать. Тело-то лежит, никому не нужное! – Ная тарахтела, как пулемёт. И я подумала, что допрашивать её – одно удовольствие. – Перед всеми соседями в Чулках Ольгу опозорили, и теперь держат на подозрении.

– От чего же твой дед умер? – наконец поинтересовалась я.

Значит, не от болезни, раз взяли на подозрение вдову. Теперь надо решить, куда именно звонить, – в Питер или в московский район Жулебино, где догуливал последние отпускные дни лучший друг Озирского Дмитрий Буссов, бывший сотрудник уголовного розыска, ныне входящий в штат столичного РУБОПа. Андрей предупредил, чтобы я самодеятельностью не занималась. И, если очень потребуется, обращалась за содействием или к нему, или к Дмитрию. Тот в свободное от службы время оказывал услуги агентству и лично директору, за что получал гонорары. Семёнов жил и скончался в Москве, так что, скорее всего, сразу же надо звонить Дмитрию. Самой в этом запутанном деле мне не разобраться.